Ранний подъем сказался на Петре не лучшим образом. И без того невзрачная девушка не успела даже толком расчесаться, и то и дело терла заспанные глаза. Элине отметила про себя, что выспаться Мышкевич не успела, и, подавив зевоту, спросила невинным тоном:
  - Не выспались? Кошмары мучили?
Мышкевич угрюмо глянула на вампиршу.
  - А почему меня должны мучить кошмары?
  - Ну, как почему, - притворно вздохнула Элина, будто бы от нечего делать, перебирая на столе листы и складывая их ровной стопочкой. – Говорят, когда светит тюремное заключение – мучают кошмары…
  - Я ее не убивала! – проглотила наживку Петра.
  - А кто говорит об убийстве? – также притворно удивилась Элина. – Срок дают и за куда меньшие проступки. А у вас их, в совокупности, набирается ой, как много…
Петра нервно сглотнула.
  - Вы н-не имеете права… я ничего не делала!
  - Почему же ничего? Вы проходите минимум по трем статьям уголовного кодекса, - с удовольствием принялась перечислять Элина, глядя за тем, как менятся в лице лицо Мышкевич. - Кража, совершенная организованной группой, в крупном размере – а вы ведь похищали антиквариат, да? - наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона… статья 158, пункт четвертый…
Статья 316. Заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений -
наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет.И, наконец, статья 129, пункт третий – клевета. Клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, - наказывается штрафом в размере от ста до трехсот тысяч, либо арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до трех лет.
На Петру стало любо-дорого посмотреть.
«В следующий раз трижды подумает, прежде чем сказать что-то, - довольно отметила Элина. – Даже если будет с соседками в подъезде болтать…»
  - А я… я никого же не обвиняла! – пискнула она.
  - А как же дача заведомо ложных показаний? – сложила руки на груди Элина. – Кто оговорил Лютикова? Кто покрывал Бобрикова? Кто скрывал о Лисовском? – закончила с нажимом она, подавшись вперед, к Мышкевич.
Та откинулась назад, на спинку стула и зачастила:
  - А я не скрывала, не скрывала! Это была тайна мадам! Слухов она не хотела! Да-да, слухов!! Кто бы ей верил, если бы говорили, что у нее муж уголовник?! А так у нее все прилично было! И журналюгам не прикопаться было!
Элина поморщилась, жалея, что глубоко приличная Паучко не досталась ей живой... пожалуй, она бы поступилась ради такого случая обязательством перед законом и совестью не пить кровь живых существ. Можно было бы, конечно, отвести душу на Мышкевич, но выглядела она неаппетитно…
Элина с надеждой открыла ящик стола, но гематогена в нем со вчерашнего дня не прибавилось. В животе заурчало…
  - Говорите, - сурово сказала она Петре. – Когда последний раз видели Лисовского?
  - Неделю назад! – немедленно ответила та. – Приходил к мадам просить развода. Он где себе нашел молодую дурочку, дочку какого-то богатого папочки…ну, вы понимаете, много таких сейчас, кому папочки покупают женихов…
  - Ближе к делу! - уже не скрывая раздражения, рявкнула Элина.
  - Так вот, он решил на ней жениться, а для этого нужно было оформить развод… а развод мадам ему не давала. Потому что она фигура значимая, и если бы кто узнал… она же всегда говорила, что не была замужем… а тут муж-уголовник, такое пятно на репутации! В общем, мадам ему отказала. А он опять пришел…
  - Когда пришел? – переспросила вампирша.
  - Недели три назад.
  - Как три недели?! А неделю назад?
  - Ну… Так-то потом было! Я же по порядку рассказываю.
  - Так. Давайте с самого начала, - Элина взяла себя в руки и стиснула зубы. – Когда господин Лисовский пришел в первый раз с разговором о разводе?
  - Два месяца назад!
«Я ее точно укушу… - с тоской подумала следователь. – И меня оправдают…»
  - Так вот, - продолжала Петра. – Пришел он два месяца назад, мадам велела сварить кофе. Поставила я, его, значит, на плиту… а из кухни хорошо слышно, о чем в гостиной говорят…
«Особенно, если прижаться ухом к двери!» - добавила про себя Элина.
  - Вот я и услышала, что он ей рассказывает про свою блондинку… а мадам ему и говорит – «Ты, Казик, всегда был умным мужиком, чего ты сейчас подурел-то так?» Ну, то есть это примерно так она сказала, я дословно не запомнила… Говорит - «я развод  тебе не дам. Мне светиться нельзя лишний раз, а ты не дури, и не дергай меня по пустякам»…
Мышкевич перевела дух.
  - А что Лисовский? – спросила Элина.
  - Посидел еще минут пятнадцать, а потом ушел… вот три недели назад пришел опять. Опять просил развод. Его папочка блондинки прижал к стенке – или женись или… - Петра выразительно стиснула себе пальцами горло.
  - И мадам Паучко опять отказала? – исключительно для порядка переспросила вампирша. – Несмотря на?...
Она повторила жест Мышкевич.
  - Ну да, - кивнула та. – А почему она должна решать его проблемы за свой счет?
  - Ну да, действительно. – Элина с трудом сдержалась в очередной раз. – А в день убийства он не приходил?
Петра как-то сжалась.
  - Не знаю… может и приходил…
  - Хорошо… - кивнула Элина, решив взять, наконец, быка за рога. – А вот теперь расскажите подробно, что вы делали в день убийства утром и как именно вы с господином Бобринским решили подставить господина Лютикова.

Ход Попутчика:

- Я ждала его в кафе больше часа, - сбивчиво говорила Мышкевич. – Серж сказал, что придет к двенадцати, а сам появился только в час… прибежал сам на себя не похож… обычно он спокойный такой, собранный… А тут глаза бешеные, руки трясутся, галстук на бок сбит! Я спрашиваю: «Сереж, ты чего?» он мне: «Потом расскажу! Поехали ко мне!»
Ну, думаю, мало ли что могло случится…
Мышкевич шмыгнула носом и продолжила.
- Приехали… он дверь за собой запер, форточки все закрыл… даже шторы задернул! И говорит мне, шепотом: «Я ее стукнул!» Я не пойму, кого стукнул, зачем? А он снова: «Стукнул ее, понимаешь?!»
Элина кивнула Юрису и указала на подоконник, куда вампир по привычке сел, продолжая молча слушать Мышкевич.
- Я говорю: «Понимаю, только ты подробней расскажи! И быстрей, а-то меня паучиха ждет…» а он глазами зыркнул так, - Петра зябко повела плечами. – «Не ждет. Я ей башку проломил…»
Девушка дернула носом и заголосила:
- Все из-за него, придурка… всю жизнь мне поломал, скотиняка такая… жила бы у
Паучко, как у Христа за пазухой, так нет, все псу под хвост из-за этого козлааааа…
-Так уж и у Христа за пазухой? – недоверчиво прищурилась Эллина, - а чего же вы господину Лютикову жаловались, что обижает вас мадам, стаканами кидается??
- Какими такими стаканами? – от возмущения у Петры мигом высохли слезы и лицо пошло красными пятнами, - не было никаких стаканов.. ну, подумаешь, пару раз чашкой от сервиза кинула, с кем не бывает. Мадам была женщиной темпераментной. Но зато потом извинилась и духи подарила. Дорогие. Поцелуй вампира называются.
- Поцелуй вампира я тебе могу обеспечить, хмыкнула следователь. – И рассмеялась, увидев, как домработница перевела глаза на Юриса, - ты губу на красавца-мужчину не раскатыыай, он у нас только особо опасных преступников целует, а ты – мелкая мошенница. Пока. Вот вернется Семен Семенович, и поцелует тебя… крепко.
- Чем это я мошенница, - обиделась Петра, - никого не обманывала, а что Лютикову на жизнь жаловалась – так каждой девушке счастья хочется. А он, чурбан бесчувственный, вместо того, чтобы пожалеть да приголубить, морду скорчил, губки поджал и давай выговаривать – дескать, приличная девушка не должна.. да что он в приличных девушках понимает? Запал на свою художницу, все цветочки ей носит, да стишки пишет. А она та еще профурсетка, как выставка какая- там такой шаман собирается, водку хлещут- куда нам, неприличным…
- И вы, обидевшись на такое пренебрежение, решили подставить Лютикова нам в качестве убийцы, - подвела итог беседе Элина. – И, конечно, в запале не подумали, что клевета является уголовно наказуемым деянием, и что за нее придется нести ответственность…
-Какая клевета? – взвизгнула Петра, - правду я сказала. - Угрожал он мадам? Угрожал. Может убить? Может!! Видели бы вы, какие у него глаза были бешеные, когда я… - девушка осеклась, помолчал пару секунд и добавила, - на жизнь ему жаловалась.
- Представляю, - хмыкнула вампирша, - он мужчина нежный, ранимый, поэт одним словом. А вы так вот сразу быка за рога… в смысле жаловались то на жизнь?
- Он, козел, и это рассказала? – возмущено взвизгнула Петра, - и еще говорит про какие-то приличия. Мало что между двоими происходит, разве же можно выносить интимные вещи на следствие?
- На следствие приходится выносить все, - развела руками Эллина, - не интересу ради, а истины для. Должны же мы были понять, зачем вы бедного поэта под статью подводите…но вот что-то у вас, милая, все мужики- козлы. Что Лютиков, что Лисовский, что Бобриков...
- А что, не так? – искренне удивилась Петра. – Все они… Вот Сережка - так все было хорошо, жили втроем как у Христа за пазухой, сыты, одеты, обуты. Нет, чего-то ему еще захотелось..
- А кто предложил вину свалить на Лютикова? – осторожно спросила Элина. – Чья это идея была?
- Какая такая идея? – махнула рукой Петра, - не было никакой идеи. Просто подумали – что делать, как быть. Ясно же, что милиция приедет, спросит кто, да что… Сережка трясется весь, жалко его...
- А Лютикова не жалко?
- Ни капельки, - надулась Мышкевич, - сам напросился, вечно задрав нос мимо проходит, словно нету меня..
- Ну, сами же говорили все мужики козлы..
- Все-то все, но Серж -свой, его жалко..
Элина понимающе ухмыльнулась и приготовилась задать еще пару вопросов, но тут зазвонил телефон.
- Деточка, представляешь, - донеся до следовательницы расстроенный голос Семена Семеновича, - в пузырьке таки есть остатки того самого яда, а на пузырьке– пальчики Лисовского.
- Так это же замечательно, - обрадовалась вампирша, - Чему вы расстроились? Дело, считай, раскрыто…
- Дело то да, - согласился эксперт, но дело – это ерунда. А вот что время с людьми делает. Такой мошенник, такая золотая голова, и такая глупая ошибка… Вот она - старость…
- ну, нам с вами старость долго не грозит, - рассмеялась Эллина, не берите в голову, Семен Семенович, все хорошо. Едем домой, мы заслужили отдых! – и она нажала на кнопку вызова охраны.
Когда молодой конвойный заглянул в дверь, Эллина кивнула на притихшую Мышкевич:
- Увести!

Вечер подкрался незаметно, как раньше, в довампирской жизни, утро.
«Ну вот, не успеешь оглянуться, как уже опять пора на работу», - подумала Элина, выключая будильник. Тщательно закрытые шторы не пропускали в комнату ни единого лучика света, обеспечивая почти подземельную темноту.
Вампирша подошла к окну и выглянула наружу.
- Ура, наконец-то пасмурно! Хорошая примета! – прокомментировала она вслух.
В самом деле, последние несколько дней в городе царила изнуряющая жара, а почти безоблачное небо не давало вампирам даже нос высунуть в неурочное время. В дождливую же погоду  - совсем другое дело!
- Сегодня точно разберемся с Паучихой, - пообещала Элина своему отражению в зеркале и отправилась на кухню варить кофе для всей бригады. Вообще-то готовила следовательша редко и это уж точно не входило в число ее служебных обязанностей, но под настроение и вдохновение кулинарничала она неплохо.
- Что празднуем? – в кухню спустился благодушно настроенный Семен Семенович. – Только не говори, что ты по доброте душевной решила подкормить голодающих коллег!
- Это кто у нас голодающий? – улыбнулась Элина, взбивая в мисочке яйца для омлета. Поджаривающая колбаса уже аппетитно скворчала на сковородке. – Вы что ли? А пирожки?
- Не напоминай! – замахал руками эксперт. – С гематогеном, надо же придумать!
- Кстати, о придумках, – Кровайская улыбнулась. – Сегодня будем выживать чистосердечные признания из Бобринского и Лисовского. У меня уже есть одна идея…
- Какая? – заинтересовался вампир.
- А вы фильмы ужасов смотрели?
- Дай-ка подумать, - Семен Семенович почесал в затылке. – Мне почему-то кажется, что нам понадобится много-много кетчупа…
- А то! – оскалилась Элина.

Гроза собиралась с обеда. Часам к пяти над городом уже клубились тучи, ну, а к тому моменту, когда вампиры добрались до управления, начался настоящий ураган.
- Пожалуй, сегодня провидение на нашей стороне, - заметил Юрис, когда они, пригибаясь от порывов холодного ветра, добежали от машины до здания. – Этот допрос войдет в историю!
Полчаса ушло на грим и подготовку антуража, потом Алекс подошел к распределительному щиту и торжественно отключил свет во всем здании. В ответ ему громыхнул далекий раскат грома.

- Проходите, господин Бобринский, присаживайтесь, - Элина приветливо улыбнулась, блеснув клыками. В неровном свете расставленных по всему кабинету свечей вампирша выглядела неимоверно бледной и откровенно пугающей.
- Извините, что беседовать придется в таких условиях, но, сами понимаете, гроза, а мастера только к утру до нас доберутся, - буднично проговорила девушка и тут же добавила зловещим шепотом: - Так что времени у нас с вами много…
- Я… - Серж невольно сделал шаг обратно к дверному проему, но там, скрестив руки на груди, уже стоял Алекс. Поверх милицейской формы на нем было готично-черный плащ, а улыбочка вообще не предвещала ничего хорошего.
- Садитесь-садитесь, - повторила Элина. – Итак, за что вы убили гражданку Паучко?
- Я не убивал!
- Ай-яй-яй, такой молодой – и уже такой испорченный, - из-за шторы появился Семен Семенович в черном балахоне. – Я бы на твоем месте очень хорошо подумал, перед тем, как отвечать…
- Я не знаю ничего, - забормотал Серж, переводя взгляд с одного вампира на другого. Что и говорить, в кабинете было весьма неуютно. – Я пришел, а она уже лежит… Я помочь хотел!
- Вот и о тебе скоро скажут тоже самое, - печально вздохнул Алекс. – Мол, мы пришли, а он уже лежит…
- Хватит пугать мальчика! – прикрикнула Элина, поднимаясь. – От этого портится вкус крови! Вот что, гражданин Бобринский, мы тут подумали и решили, что раз в убийстве вы не виноваты, то мы вас выпустим за недостаточностью улик. И уже никто не будет виноват, что вы не вернетесь домой…
- Да хватит разговоры разводить! – в кабинет шумно ввалился Юрис, позванивая пустыми хрустальными фужерами. – Я со вчерашнего вечера не жрал!
- Расставляй посуду, - усмехнулась Кровайская. – Это убийцу нам надо в уютную тюремную камеру пристроить, а этого…
- Сообразим на четверых! – радостно подсказал Алекс.
- Погодите! – Бобринский затравленно покосился в сторону окна, но выход надежно блокировал Семен Семенович. – Это я убил! Я пришел – она лежит. Ну, я ее статуей и того! Приголубил, значит.
- Черт, - Юрис разочарованно убрал фужеры обратно в шкаф. – Опять без завтрака… Вот что, парень, ты давай, запиши нам это, а мы проверим на досуге.
- Если соврешь, - Алекс показательно щелкнул зубами, - то мы очень-очень расстроимся, а завтра ночью опять наше дежурство.
Ответом ему стал судорожный скрежет ручки по листу бумаги.